Неточные совпадения
Он и попытался это делать и ходил сначала в
библиотеку заниматься выписками и справками для своей
книги; но, как он говорил ей, чем больше он ничего не делал, тем меньше у него оставалось времени.
Взглянув на
библиотеку и отозвавшись с похвалой о
книгах вообще, заметил, что они спасают от праздности человека.
— Нет, я вас не отпущу. В два часа, не более, вы будете удовлетворены во всем. Дело ваше я поручу теперь особенному человеку, который только что окончил университетский курс. Посидите у меня в
библиотеке. Тут все, что для вас нужно:
книги, бумага, перья, карандаши — все. Пользуйтесь, пользуйтесь всем — вы господин.
Только два больших тома «Histoire des voyages», [«История путешествий» (фр.).] в красных переплетах, чинно упирались в стену; а потом и пошли, длинные, толстые, большие и маленькие
книги, — корочки без
книг и
книги без корочек; все туда же, бывало, нажмешь и всунешь, когда прикажут перед рекреацией привести в порядок
библиотеку, как громко называл Карл Иваныч эту полочку.
Он сжился с ним, роясь в
библиотеке, выискивая и жадно читая те
книги, за золотой дверью которых открывалось синее сияние океана.
Рядом с этим хламом —
библиотека русских и европейских классиков,
книги Ле-Бона по эволюции материи, силы.
Он представил себя богатым, живущим где-то в маленькой уютной стране, может быть, в одной из республик Южной Америки или — как доктор Руссель — на островах Гаити. Он знает столько слов чужого языка, сколько необходимо знать их для неизбежного общения с туземцами. Нет надобности говорить обо всем и так много, как это принято в России. У него обширная
библиотека, он выписывает наиболее интересные русские
книги и пишет свою
книгу.
Как пьяный, я просидел всю ночь над этой
книгой, а утром отправился в
библиотеку и спросил: «Что надо изучить, чтобы сделаться доктором?» Ответ был насмешлив: «Изучите математику, геометрию, ботанику, зоологию, морфологию, биологию, фармакологию, латынь и т. д.» Но я упрямо допрашивал, и я все записал для себя на память.
В область мысли, знания она вступила так же недоверчивым и осторожным шагом, как была осторожна и скупа в симпатиях. Читала она
книги в
библиотеке старого дома, сначала от скуки, без выбора и системы, доставая с полки что попадется, потом из любопытства, наконец некоторые с увлечением.
— В
библиотеке моего отца нет этих новых
книг, где же вы взяли их? — с живостью спросил Райский и навострил ухо.
— За какую
библиотеку? Что ты мне там писал? Я ничего не понял! Какой-то Марк
книги рвал…
Татьяна Марковна не совсем была внимательна к богатой
библиотеке, доставшейся Райскому,
книги продолжали изводиться в пыли и в прахе старого дома. Из них Марфенька брала изредка кое-какие
книги, без всякого выбора: как, например, Свифта, Павла и Виргинию, или возьмет Шатобриана, потом Расина, потом роман мадам Жанлис, и
книги берегла, если не больше, то наравне с своими цветами и птицами.
— Послушай, Вера, я хотел у тебя кое-что спросить, — начал он равнодушным голосом, — сегодня Леонтий упомянул, что ты читала
книги в моей
библиотеке, а ты никогда ни слова мне о них не говорила. Правда это?
А что он читал там, какие
книги, в это не входили, и бабушка отдала ему ключи от отцовской
библиотеки в старом доме, куда он запирался, читая попеременно то Спинозу, то роман Коттен, то св. Августина, а завтра вытащит Вольтера или Парни, даже Боккачио.
Такой ловкости и цепкости, какою обладает матрос вообще, а Фаддеев в особенности, встретишь разве в кошке. Через полчаса все было на своем месте, между прочим и
книги, которые он расположил на комоде в углу полукружием и перевязал, на случай качки, веревками так, что нельзя было вынуть ни одной без его же чудовищной силы и ловкости, и я до Англии пользовался
книгами из чужих
библиотек.
Адмирал не может видеть праздного человека; чуть увидит кого-нибудь без дела, сейчас что-нибудь и предложит: то бумагу написать, а казалось, можно бы morgen, morgen, nur nicht heute, кому посоветует прочесть какую-нибудь
книгу; сам даже возьмет на себя труд выбрать ее в своей
библиотеке и укажет, что прочесть или перевести из нее.
У нас
библиотека соответствующих
книг.
— Это, видите ли, от меня не зависит, — сказал он, отдохнув немного. — О свиданиях есть Высочайше утвержденное положение, и что там разрешено, то и разрешается. Что же касается
книг, то у нас есть
библиотека, и им дают те, которые разрешены.
Сделалась пауза. Комиссия собиралась в
библиотеке князя Сергея Михайловича, я обернулся к шкафам и стал смотреть
книги. Между прочим, тут стояло многотомное издание записок герцога Сен-Симона.
У отца моего вместе с Сенатором была довольно большая
библиотека, составленная из французских
книг прошлого столетия.
Его кабинет был увешан портретами всех революционных знаменитостей, от Гемпдена и Бальи до Фиески и Арман Кареля. Целая
библиотека запрещенных
книг находилась под этим революционным иконостасом. Скелет, несколько набитых птиц, сушеных амфибий и моченых внутренностей — набрасывали серьезный колорит думы и созерцания на слишком горячительный характер кабинета.
В Воронеже Станкевич захаживал иногда в единственную тамошнюю
библиотеку за
книгами.
У отца была хорошая
библиотека, но преобладали
книги исторические, которые он особенно любил.
Брал очень много
книг из Берлинской государственной
библиотеки и перечитал целую литературу.
Я нашел эти
книги в
библиотеке отца.
Перечислить все, что было в этих залах, невозможно. А на дворе, кроме того, большой сарай был завален весь разными редкостями более громоздкими. Тут же вся его
библиотека. В отделении первопечатных
книг была
книга «Учение Фомы Аквинского», напечатанная в 1467 году в Майнце, в типографии Шефера, компаньона изобретателя книгопечатания Гутенберга.
«Развлечение», модный иллюстрированный журнал того времени, целый год печатал на заглавном рисунке своего журнала центральную фигуру пьяного купца, и вся Москва знала, что это Миша Хлудов, сын миллионера — фабриканта Алексея Хлудова, которому отведена печатная страничка в словаре Брокгауза, как собирателю знаменитой хлудовской
библиотеки древних рукописей и
книг, которую описывали известные ученые.
Знали еще букинисты одного курьезного покупателя. Долгое время ходил на Сухаревку старый лакей с аршином в руках и требовал
книги в хороших переплетах и непременно известного размера. За ценой не стоял. Его чудак барин, разбитый параличом и не оставлявший постели, таким образом составлял
библиотеку, вид которой утешал его.
Всем букинистам был известен один собиратель, каждое воскресенье копавшийся в палатках букинистов и в разваленных на рогожах
книгах, оставивший после себя ценную
библиотеку. И рассчитывался он всегда неуклонно так: сторгует, положим,
книгу, за которую просили пять рублей, за два рубля, выжав все из букиниста, и лезет в карман. Вынимает два кошелька, из одного достает рубль, а из другого вываливает всю мелочь и дает один рубль девяносто три копейки.
Шесть дней рыщут — ищут товар по частным домам, усадьбам, чердакам, покупают целые
библиотеки у наследников или разорившихся библиофилов, а «стрелки» скупают повсюду
книги и перепродают их букинистам, собиравшимся в трактирах на Рождественке, в Большом Кисельном переулке и на Малой Лубянке.
Книгами мы пользовались или за умеренную плату у любителя — еврея, снабжавшего нас истрепанными романами Дюма, Монтепена и Габорио, или из гимназической
библиотеки.
Я был этому очень рад.
Библиотека была довольно далеко от нашего дома, и
книга была в моем распоряжении на всем этом пространстве. Я стал читать на ходу…
Брат получил «два злотых» (тридцать копеек) и подписался на месяц в
библиотеке пана Буткевича, торговавшего на Киевской улице бумагой, картинками, нотами, учебниками, тетрадями, а также дававшего за плату
книги для чтения.
Брат сначала огорчился, по затем перестал выстукивать стопы и принялся за серьезное чтение: Сеченов, Молешотт, Шлоссер, Льюис, Добролюбов, Бокль и Дарвин. Читал он опять с увлечением, делал большие выписки и порой, как когда-то отец, кидал мне мимоходом какую-нибудь поразившую его мысль, характерный афоризм, меткое двустишие, еще, так сказать, теплые, только что выхваченные из новой
книги. Материал для этого чтения он получал теперь из баталионной
библиотеки, в которой была вся передовая литература.
Через некоторое время, однако, ему надоело бегать в
библиотеку, и он воспользовался еще одной привилегией своего возраста: стал посылать меня менять ему
книги…
— Дурак! Сейчас закроют
библиотеку, — крикнул брат и, выдернув
книгу, побежал по улице. Я в смущении и со стыдом последовал за ним, еще весь во власти прочитанного, провожаемый гурьбой еврейских мальчишек. На последних, торопливо переброшенных страницах передо мной мелькнула идиллическая картина: Флоренса замужем. У нее мальчик и девочка, и… какой-то седой старик гуляет с детыми и смотрит на внучку с нежностью и печалью…
В малыгинском доме закипела самая оживленная деятельность. По вечерам собиралась молодежь, поднимался шум, споры и смех. Именно в один из таких моментов попала Устенька в новую
библиотеку. Она выбрала
книги и хотела уходить, когда из соседней комнаты, где шумели и галдели молодые голоса, показался доктор Кочетов.
Он перестал ездить на «Контракты», редко являлся в общество и большую часть времени проводил в своей
библиотеке за чтением каких-то
книг, о которых никто ничего не знал, за исключением предположения, что
книги совершенно безбожные.
Все эти дамы рассказывали потом, что князь осматривал в комнатах каждую вещь, увидал на столике развернутую
книгу из
библиотеки для чтения, французский роман «Madame Bovary», заметил, загнул страницу, на которой была развернута
книга, попросил позволения взять ее с собой, и тут же, не выслушав возражения, что
книга из
библиотеки, положил ее себе в карман.
Петряев в
библиотеке Читы на листке, вклеенном во французском издании немецкой
книги врача И.-Г. Циммермана «Уединение» (Париж, 1814).
Не умея почти писать, она любила читать или слушать светские
книги, и, выписывая их ежегодно, она составила порядочную
библиотеку, заведенную, впрочем, уже ее мужем.
Оказалось, что ее
библиотека состояла из трех
книг: из «Песенника», «Сонника» и какого-то театрального сочинения вроде водевиля.
Он опять потребовал меня к себе, опять сделал мне экзамен, остался отменно доволен и подарил мне такую кучу
книг, которую Евсеич едва мог донести; это была уж маленькая
библиотека.
Книги для развлеченья получала она из
библиотеки С. И. Аничкова; для усыпленья же употреблялись мои детские книжки, а также Херасков и Сумароков.
«Детская
библиотека», сочинение г. Камне, переведенная с немецкого А. С. Шишковым, особенно детские песни, которые скоро выучил я наизусть, привели меня в восхищение [Александр Семеныч Шишков, без сомнения, оказал великую услугу переводом этой книжки, которая, несмотря на устарелость языка и нравоучительных приемов, до сих пор остается лучшею детскою
книгою.
Я сказал уже, что в Чурасове была изрядная
библиотека; я не замедлил воспользоваться этим сокровищем и, с позволенья Прасковьи Ивановны, по выбору матери, брал оттуда
книги, которые читал с великим наслаждением.
Имплева княгиня сначала совершенно не знала; но так как она одну осень очень уж скучала, и у ней совершенно не было под руками никаких
книг, то ей кто-то сказал, что у помещика Имплева очень большая
библиотека.
На третьей стене предполагалась красного дерева дверь в
библиотеку, для которой маэстро-архитектор изготовил было великолепнейший рисунок; но самой двери не появлялось и вместо ее висел запыленный полуприподнятый ковер, из-за которого виднелось, что в соседней комнате стояли растворенные шкапы; тут и там размещены были неприбитые картины и эстампы, и лежали на полу и на столах
книги.
После отца у него осталась довольно большая
библиотека, — мать тоже не жалела и давала ему денег на
книги, так что чтение сделалось единственным его занятием и развлечением; но сердце и молодая кровь не могут же оставаться вечно в покое: за старухой матерью ходила молодая горничная Аннушка, красавица из себя.
Это сторона, так сказать, статистическая, но у раскола есть еще история, об которой из уст ихних вряд ли что можно будет узнать, — нужны
книги; а потому, кузина, умоляю вас, поезжайте во все книжные лавки и везде спрашивайте — нет ли
книг об расколе; съездите в Публичную
библиотеку и, если там что найдете, велите сейчас мне все переписать, как бы это сочинение велико ни было; если есть что-нибудь в иностранной литературе о нашем расколе, попросите Исакова выписать, но только, бога ради, —
книг,
книг об расколе, иначе я задохнусь без них ».